Оказывается самое крупное танковое сражение было не в Прохоровке

Крупнейшее танковое сражение второй мировой войны прошло под городом Сенно
В сражении под Сенно участвовало вдвое больше танков, чем под Прохоровкой
Лет 15 назад, будучи собкором республиканской газеты, я вынужден был часто ездить в столицу, иногда - на служебной машине, которая была придана сразу нескольким корреспондентам, использовавшим ее по очереди. На пути в Минск водитель обычно сворачивал на стоянку возле мемориального комплекса "Хатынь", и мы наскоро перекусывали в придорожном кафе. Был там и большой ресторан, который, кажется, назывался "Партизанский бор", но туда мы не заходили: он предназначался для высоких гостей и богатых туристов, и меню там было изысканным и дорогим. Кроме того, вкушать деликатесы поблизости от сожженной вместе с жителями деревни казалось мне святотатством.

Во время одной из таких остановок я незаметно затесался в группу туристов, чтобы вместе с ними послушать экскурсовода. Тем более, что на этот раз им оказался сам директор музея "Хатынь и Курган Славы" Анатолий Белый, с которым я был знаком по Минску, когда он работал в музее Великой Отечественной войны, где работала и моя однокурсница по филфаку, впоследствии кандидат исторических наук Татьяна Грошева.

После экскурсии мы с А. Белым отошли в сторону, разговорились. И я сказал ему, что узнал недавно из одной центральной российской газеты, что деревню Хатынь сожгли, собственно, не немцы, а полицаи, выходцы с Украины.

- Я знаю об этом давно, - согласился директор музея, - но должен повторять официальную версию.

И тут, услышав, наверное, о чем разговор, в диалог вмешался один из туристов, коренастый, очень худой старик с характерными следами ожогов кожи на лице и руках.


- Всю правду о войне никогда не скажут, - вступил он в беседу. - Знаете ли вы, ученые люди, где и когда было крупнейшее в истории танковое сражение?

Озадачил он нас таким вопросом.

- На Курской дуге, - не задумываясь, ответил я.

- Под Прохоровкой, на Белгородском направлении, - уточнил дипломированный историк Анатолий Белый.

- Моб вашу ять с этой Прохоровкой, - замысловато возмутился старик. Спекшаяся кожа на лбу побелела, он полез в пиджак за папиросами, медали на груди звякнули, и я мысленно отметил на его орденских планках ленточки "Красной Звезды" и "Красного Знамени".

- Далась вам эта Прохоровка, - продолжал он. - Да там с обеих сторон было от силы восемьсот танков, хотя врут, что больше тысячи. А под Сенно, где был я в сорок первом, сошлось две с лишним тысячи танков и самоходных орудий. Только нас там раздолбали и погнали на восток, поэтому пишут про Курскую дугу и Прохоровку. А про Сенно молчали и будут молчать.

При мне был карманный диктофон, я включил его и записал нервную речь ветерана. Он утверждал, что в начале войны, в первых числах июля 1941 года, был командиром танка и попал в составе 5-го корпуса 20-й армии генерала Курочкина в битву с немецкой танковой армией, где с обеих сторон было не меньше 2 тысяч боевых машин. И было это 6 июля 1941 года, за 2 года до битвы под Прохоровкой, о которой рассказывается во всех учебниках истории и военных мемуарах советских полководцев. А вот из того, что наговорил тогда на мой магнитофон бывший танкист, следовало, что танковое сражение под Сенно было действительно уникальным по количеству противоборствующих машин. И одним из самых больших по числу жертв со стороны советских войск.

- Наши танки были слабее немецких во всех отношениях, - говорил участник Сенненской битвы. - И моторы уступали немецким по мощности, и броня была тоньше, и пушка похуже. А, главное, у немцев уже хватало опыта. Перли они на нас уверенно, били снарядами с ходу, и наши танки горели, как свечки. Моя машина была подбита минут через десять после начала боя, - рассказал старик. - Механик-водитель погиб сразу, а я обгорел, но успел выбраться из танка. Все наши, кто уцелел тогда, попали в окружение, а после того, как вышли из него, в нашем полку осталось всего шесть танков и около двадцати человек раненых. Отступали кое-как сперва до Дубровно, потом - до Смоленска, а оттуда нас отправили под Москву, где наш корпус был переформирован.

Вернувшись в Витебск, я перенес запись с кассеты на бумагу и уже назавтра, как обещал, почтой отправил текст Анатолию Белому. Вскоре получил от него ответ.

"Судя по всему, старик говорил чистую правду, - писал историк. - Я нашел подтверждения правоте его слов. В шеститомной "Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг." (т. 2, 1961 г., с. 40) сообщается, что 6 июля 1941 года войска 20-й армии, которой командовал тогда генерал-лейтенант П.А.Курочкин, предприняли контрудар из района Орши по войскам 3-й танковой группы (по нашей классификации - армии) немцев. В контрударе участвовали 7-й и 5-й танковые корпуса, которые имели около 1 тысячи танков. Примерно столько же машин имела и 3-я танковая группа противника. Вот и выходит, - писал А.Белый, - что с обеих сторон в сражении участвовало около 2 тысяч танков - вдвое больше, чем под Прохоровкой. В той же книге сказано, что "в жестоких боях наши механизированные корпуса нанесли врагу большие потери и отбросили его на 30-40 км в сторону Лепеля. Но возле Сенно немцы бросили в контрнаступление 47-й моторизованный корпус". Именно здесь, надо полагать, - писал Анатолий Белый, - и произошла та битва, о которой в Хатыни рассказывал нам ее участник. И, судя потому, что сообщается о ней в официальной истории, это была действительно самая крупная танковая битва Великой Отечественной войны, а следовательно, - и Второй мировой, и всех войн ХХ века. Другое дело, что итоги ее были для советской стороны незавидные. Как сообщается в упомянутом издании, "до 15 атак в день выдерживали наши войска, а затем им пришлось вырываться из окружения и отступать".

Далее в письме А.Белого было следующее: "Советские источники о наших потерях в том сражении не сообщали, но если действительно все наши танки погибли (а в этом сомневаться не стоит), то можно смело говорить о не менее чем 5-ти тысячах погибших - солдат и офицеров. В других капитальных трудах по истории войны, - писал А. Белый, - о танковой битве под Сенно уже ничего нет. Правда, в 12-томной "Истории Второй мировой войны 1939-1945 гг.", изданной при Л. Брежневе, на странице 46 тома 4-го битва под Сенно расценивается как обычный "контрудар наших войск силами 5-го и 7-го механизированных корпусов 20-й армии генерала П.А.Курочкина по дивизии 3-й танковой группы немцев на лепельском направлении в районе Сенно". О количестве танков и жестокости боев - ни слова. Все завуалировано военной терминологией и так мудрено изложено, что даже историку трудно понять".

Тогда, 15 лет назад, историку Анатолию Белому было трудно понять это смутное изложение фактов. Но с позиции нашего нынешнего опыта все очень даже понятно. Другое было время, другие идеологические установки. Каждое слово о войне подвергалось цензуре Главпура - Главного политического управления Министерства обороны СССР.

В тех просеянных цензорами книгах уже ничего не изменить. Но нам, современным белорусам, грешно замалчивать тот несомненный факт, что самая крупная и жестокая танковая битва ХХ века развернулась не где-нибудь, а на Витебщине, под Сенно... И главе нашего независимого государства надо бы не устраивать торжественное открытие музейного комплекса вымышленной непонятно для чего "Линии Сталина", а порадеть об увековечении героев, павших под Сенно в неравном бою с гитлеровскими бронированными полчищами. Правильно, что президент Беларуси возлагает цветы под Прохоровкой в соседней стране. Но почему бы не возложить их под Сенно, где горели, как свечки, советские танки и где до сих пор нет хотя бы скромного знака в память о той страшной, великой битве моторов и людей?